Неточные совпадения
Через вершины старых лип видно было синеватую полосу реки; расплавленное солнце сверкало
на поверхности воды; за рекою,
на песчаных холмах, прилепились серые избы деревни, дальше холмы заросли кустами можжевельника, а еще дальше с
земли поднимались пышные облака.
Придерживая очки, Самгин взглянул в щель и почувствовал, что он как бы падает в неограниченный сумрак, где взвешено плоское, правильно круглое пятно мутного света. Он не сразу понял, что свет отражается
на поверхности воды, налитой в чан, — вода наполняла его в уровень с краями, свет лежал
на ней широким кольцом; другое, более узкое, менее яркое кольцо лежало
на полу, черном, как
земля. В центре кольца
на воде, — точно углубление в ней, — бесформенная тень, и тоже трудно было понять, откуда она?
И горизонт уж не казался нам дальним и безбрежным, как, бывало,
на различных океанах, хотя дугообразная
поверхность земли и здесь закрывала даль и, кроме воды и неба, ничего не было видно.
Мировое дело овладения
поверхностью земли и расселения
на ней народов представляется уже законченным.
С более углубленной точки зрения мировая война до последней степени обостряет вопрос о мировом устройстве земного шара, о распространении культуры
на всю
поверхность земли.
Великие державы ведут мировую политику, претендуют распространять свое цивилизующее влияние за пределы Европы,
на все части света и все народы,
на всю
поверхность земли.
Это более глубокое и широкое мироощущение и сознание не допускает тех рационалистических иллюзий, для которых будущее мира определяется лишь силами, лежащими
на самой
поверхности ограниченного куска
земли.
Но значение империализма, как неизбежного фазиса развития современных обществ, для объединения человечества
на всей
поверхности земли и для создания космической общественности может быть признано безотносительно к положительному пафосу империализма.
Долина последней речки непропорционально широка, в особенности в верхней части. Горы с левой стороны так размыты, что можно совершенно незаметно перейти в соседнюю с ней реку Кулумбе. Здесь я наблюдал такие же каменные россыпи, как и
на реке Аохобе. Воронки среди них, диаметром около 2 м и глубиной 1,5 м, служат водоприемниками. Через них вода уходит в
землю и вновь появляется
на поверхности около устья.
Корни деревьев не углубляются в
землю, а стелются
на поверхности.
Часов в 8 утра солнечные лучи прорвались сквозь тучи и стали играть в облаках тумана, освещая их своим золотистым светом. Глядя
на эту картину, я мысленно перенесся в глубокое прошлое, когда над горячей
поверхностью земли носились еще тяжелые испарения.
Иногда ручей бежит по открытому месту, по песку и мелкой гальке, извиваясь по ровному лугу или долочку. Он уже не так чист и прозрачен — ветер наносит пыль и всякий сор
на его
поверхность; не так и холоден — солнечные лучи прогревают сквозь его мелкую воду. Но случается, что такой ручей поникает, то есть уходит в
землю, и, пробежав полверсты или версту, иногда гораздо более, появляется снова
на поверхность, и струя его, процеженная и охлажденная
землей, катится опять, хотя и ненадолго, чистою и холодною.
Хотя снега в открытых степях и по скатам гор бывают мелки, потому что ветер, гуляя
на просторе, сдирает снег с гладкой
поверхности земли и набивает им глубокие овраги, долины и лесные опушки, но тем не менее от такого скудного корма несчастные лошади к весне превращаются в лошадиные остовы, едва передвигающие ноги, и многие колеют; если же пред выпаденьем снега случится гололедица и
земля покроется ледяною корою, которая под снегом не отойдет (как то иногда бывает) и которую разбивать копытами будет не возможно, то все конские табуны гибнут от голода
на тюбеневке.
Огонь, бежавший широкой рекою, разливая кругом яркий свет и заревом отражаясь
на темном небе, вдруг начинает разбегаться маленькими ручейками; это значит, что он встретил
поверхность земли, местами сырую, и перебирается по сухим верхушкам травы; огонь слабеет ежеминутно, почти потухает, кое-где перепрыгивая звездочками, мрак одевает окрестность… но одна звездочка перескочила
на сухую залежь, и мгновенно расстилается широкое пламя, опять озарены окрестные места, и снова багряное зарево отражается
на темном небе.
Протянув издали руки, он коснулся полированной
поверхности инструмента и тотчас же робко отодвинулся. Повторив раза два этот опыт, он подошел поближе и стал внимательно исследовать инструмент, наклоняясь до
земли, чтобы ощупать ножки, обходя кругом по свободным сторонам. Наконец его рука попала
на гладкие клавиши.
В море царила тишина.
На неподвижной и гладкой
поверхности его не было ни малейшей ряби. Солнце стояло
на небе и щедро посылало лучи свои, чтобы согреть и осушить намокшую от недавних дождей
землю и пробудить к жизни весь растительный мир — от могучего тополя до ничтожной былинки.
Сонная вода густо и лениво колыхалась под его ногами, мелодично хлюпая о
землю, а месяц отражался в ее зыбкой
поверхности дрожащим столбом, и казалось, что это миллионы серебряных рыбок плещутся
на воде, уходя узкой дорожкой к дальнему берегу, темному, молчаливому и пустынному.
Сосновское общество отрезало бессрочному узаконенный участок
земли. Но Ваня не захотел оставаться в Сосновке. Вид Оки пробудил в нем желание возвратиться к прежнему, отцовскому промыслу.
Землю свою отдал он под пашню соседу, а сам снял внаймы маленькое озеро,
на гладкой
поверхности которого с последним половодьем не переставала играть рыба. Он обстроился и тотчас же перевел к себе в дом дедушку Кондратия, его дочь и внучка.
Но распутные поступки — все равно что злые семена: как глубоко ни запрятывай их в
землю, рано или поздно окажутся они
на поверхности.
Наконец, человеческое тело, лучшая красота
на земле, полупрозрачно, и мы в человеке видим не чисто одну только
поверхность: сквозь кожу просвечивает тело, и это просвечивание тела придает чрезвычайно много прелести человеческой красоте.
Подойдя к месту, то есть к тропе, охотник, наклонясь как дальше вперед, но не становясь обеими ногами вместе, очерчивает лопаточкой четвероугольник
на самой бойкой тропе, так, чтобы тропа приходилась посредине, бережно снимает пласт снега почти до самой
земли и, сохраняя по возможности фигуру волчьих следов, кладет пласт снега позади себя,
на свой собственный след;
на очищенном месте, которого величина должна быть соразмерна величине снасти, он ставит капкан с его полотном, разводит дуги, настораживает их и потом достает, также позади себя, чистого снегу и бережно с, лопаточки засыпает им капкан так, чтобы снежная
поверхность была совершенно ровна, и
на этом пушистом снегу, углом или концом рукоятки той же лопаточки, искусно выделывает тропу волчьих следов, копируя снятый им с этого места след.
Так юное древо, с трудом пробиваясь сквозь твердые глыбы
земли, едва-едва приметно
на ее зеленой
поверхности; но время возвышает его — и величественный дуб осеняет
землю.
Если предположим, что вся обитаемая
земля может быть собственностью богатых землевладельцев и что они имеют право
на ее
поверхность, то все не землевладельцы не имеют
на нее права. Так что не землевладельцы могут существовать
на земле только под условием согласия
на то землевладельцев. Мало того, они получают право
на место, занимаемое их ногами только под условием согласия
на то богатых землевладельцев. Так что если бы эти не пожелали бы дать им место отдыха, они должны бы быть свержены с земного шара.
Весь земной шар — только большая могила, и нет ничего
на его
поверхности, что бы не скрылось в могиле под
землею.
Эту свою вселенскость империя-царство сознавало не потому, что оно было распространено по
поверхности всей
земли, а потому, что оно было обосновано
на истинной, вселенской вере.
Как мы не слышали раньше! Отовсюду — места нельзя было точно определить — приносился ровный, поскребывающий стон, удивительно спокойный в своей широте и даже как будто равнодушный. Мы слышали много и криков и стонов, но это не было похоже ни
на что из слышанного.
На смутной красноватой
поверхности глаз не мог уловить ничего, и оттого казалось, что это стонет сама
земля или небо, озаренное невсходящим солнцем.
Так, прыгая с материка
на материк, добрался я до самой серой воды, и маленькие плоские наплывы ее показались мне в этот раз огромными первозданными волнами, и тихий плеск ее — грохотом и ревом прибоя;
на чистой
поверхности песка я начертил чистое имя Елена, и маленькие буквы имели вид гигантских иероглифов, взывали громко к пустыне неба, моря и
земли.